СТРАМОНИУМ - часть 3

СТРАМОНИУМ - часть 3 Неистовство

Предлагаем вашему вниманию Материя Медика Stramonium – элемент страха.

Часть 3. НЕИСТОВСТВО

Dylan Thomas

Неистовство уж давно ассоциируют со Страмониумом, и оно действительно свойственно многим пациентам, которым нужно это лекарство. Для некоторых это первичный феномен, а для других – лишь сопровождение их прочих жалоб. Если взглянуть на него с разных сторон, можно обнаружить, почему Страмониумные дети так тяготеют к этому свойству характера. Мы склонны думать о Страмониумных детях как о ведущих себя неистово. Однако неистовство не ограничивается лишь эмоциональной сферой; его можно наблюдать во всех сферах личности. Эмоциональное неистовство – лишь один из примеров многоразличных видов неистовства, принадлежащих сегменту Страмониумного цикла, именуемому неистовыми сверхреакциями.

Читая эту главу, следует помнить две вещи: во-первых, что у Страмониума очень сильна тенденция выдавать быструю неврологическую реакцию на стимуляцию в форме неистовых сверхреакций. Во-вторых, неистовство может быть вовсе не тем, что ребенок намеревался или чего хотел. Это попросту может быть его способом реакции на стресс или страх.

Случай десятилетнего мальчика Ноя показывает, как неистовство иногда может быть реакцией на стрессовую ситуацию. Вероятно, стоит начать с его родителей. Боб, раздражительный мужчина и в некотором смысле трудоголик. Хотя он сам и не пьет, его отец и три предшествующих поколения умерли от болезней, связанных с алкоголизмом. Алиса не просто врач, а еще и пишет статьи для журналов и редактирует книги. Их отношения были напряженными, часто на грани развода. Затем Алиса забеременела и на трерьем месяце сообщила об этом мужу, который не колеблясь потребовал развода. Алиса была глубоко потрясена этим ответом.

Всегда есть две стороны истории, мне же была известна только Алисина. Она рассказывает, что они сразу же расстались, а окончательным их развод стал, когда Ною было полгода. Боб вовсе не интересовался сыном. Алиса вспоминает тяжелую беременность с рвотой на протяжении всех девяти месяцев. Вдобавок еще две почечные инфекции, на третьем и на пятом месяце. Роды начались несколькими неделями раньше срока, и после целого дня в схватках и потугах, ее акушерка сказала, что голова ребенка слишком велика и призвала к срочному кесареву сечению. С момента появления на свет он стал кричать и кричал не останавливаясь. Оказалось, что повышены температура и сердцебиение, и подозревая менингит, коллега Алисы взяла пункцию спинномозговой жидкости, которая оказалась отрицательной. Со временем температура снизилась, и Алиса смогла взять Ноя домой. Но она ненавидела своего младенца. «У меня совсем не было привязанности к нему. Как любить того, кто отнял у тебя любовь?!»  Этот младенец, в ее глазах, отнял у нее мужа. У нее развились чувства брошенности, одиночества, ненависти и вины – все вперемешку.

В первый год жизни Ноя ничего особенного не происходило, кроме нескольких простуд с кашлем, однако после каждой вакцинации в течение первых восемнадцати месяцев он выдавал резкую лихорадку и орал целую неделю. Всякий раз педиатр подозревал менингит и брал пункцию, но, когда третья пункция дала отрицательный результат, перестал это делать.

Алиса заметила ухудшение поведения Ноя около его полутора лет. «Он начал вскрикивать во сне, прямо кричать. Когда я проходила вблизи, он пинался. Потом он открывал глаза, но выглядел испуганным, будто бы не узнавая меня. До сих пор у него кошмары, которые только усилились со временем.

«Примерно в то же время, что появились ночные страхи, я заметила, что он начал уж очень цепляться за меня. Всякий раз как я выходила из комнаты, он увязывался за мной, и там держался очень близко ко мне. Он стал сильно бояться – кажется, всего на свете! Мы не могли смотреть телевизор, потому что он пугался чего-то в любой передаче, даже кукол или Мистера Роджера! Сколько раз мне приходилось выносить на руках этого вопящего ребенка из детских кинотеатров! Я чувствовала себя все более и более отверженной, потому что куда бы мы с ним ни пошли, мне бы неизбежно пришлось подхватить его и бежать. В зоопарке его ужасали животные. На ярмарке разрисованные детские лица заставляли его, визжа, утыкаться лицом в мои колени.

«Хуже всего были и остаются ночи. Он так боится темноты, что не желает ложиться спать, пока наконец я не ложусь сама. Через некоторое время он засыпает и тогда я могу встать и уйти на свою кровать, но примерно через час начинаются его жуткие страхи и длятся где-то с полчаса. Иногда по нескольку раз за ночь.

«Когда начались кошмары, Ной стал избегать людей». К двум годам, когда дети любят сравнивать себя с другими, он либо сидел на коленях, либо забивался один в угол комнаты с игрушкой, либо же мог стоять и пялиться в пространство. Будто бы тупой или немой – хотя тестирование показывало нормальный интеллект. И чем старше, тем больше он избегал общества. Дети не хотели играть с ним. Презирали его. Дошло до того, что он стал отказываться ходить в игровую группу. В общем-то, он просто отказывался выходить из дома вовсе. Мне приходилось отгонять десятки страхов, с которыми от подбегал ежеминутно. В основном он сидит в своей комнате или вертится возле меня. Доводилось мне и под кроватью его находить, или прячущимся в шкафу – от чего, я понятия не имею.

«А тут еще, ко всему прочему, у него появилась такая, знаете, ярость. Но эта ярость – только ко мне! Он визжит, орет, пинается и кусается, постоянно вопя: «Прочь! Ненавижу тебя! Убью! Сожгу, перережу горло!» И начинает гоняться за мной, колошматя изо всех сил. Мне приходится уворачиваться. И так может продолжаться до получаса, а потом он вдруг начинает хныкать, умоляет простить его, дать ему попить и обнять его. Говорит, что любит меня и просит пообещать, что я его не брошу. Но меньше, чем через пару часов, он вновь начинает вопить: «Прочь от меня!» и вскакивает, бежит и хлопает дверью своей комнаты с размаху по четыре-пять раз. Однажды даже разбил ее. Он говорит, что во время таких эпизодов над ним «верх берет дяденька, которого зовут Папа».

«И знаете, почему он гоняется за мной, угрожая убить? Просто если я не делаю что-нибудь в точности так, как он ожидал. Если ему не по душе что я делаю – он разъяряется и все начинается сначала!»

 Stramonium 1M положил конец бесконечной череде неистовства и страха, оставив ребенка в настроении чувствительного горевания. Именно в этом лечение было максимально эффективно – как для мальчика, так и для его мамы.

Неистовство как следствие быстрой уязвимости

Как видно из истории Ноя, по крайней мере одна грань неистовства Страмониума может быть вызвана чувствительностью и печалью. Его чувства легко уязвимы и в любой момент он может агрессивно отреагировать – иногда потому, что слабо контролирует себя, а иногда потому, что не может найти слова для выражения своих чувств. «Одно неизменно запускает выплеск ярости: это когда чьи-то слова задевают его чувства. Он будет драться, вопить и визжать. Он невероятно чувствителен к наималейшему пренебрежению». На мой взгляд, симптом обиды ведущей к неистовству выражается в рубрике: MIND: Excitement, alternating with convulsions (СОЗНАНИЕ: Возбуждение, чередующееся с конвульсиями).

Неистовство как реакция на вторжение в их мир

Когда неистовство охватывает всё вокруг, оно по нарастающей окрашивает все впечатления ребенка. На этой ступени, вместо случающихся иногда вспышек ярости, он становится раздражителен во многих самых обыкновенных ситуациях, особенно когда его границы как-то нарушаются. Например, одна маленькая девочка была особенно придирчива по утрам и вопила родителям: «Прочь из моей комнаты, а то я переломаю вам кости!» Сильно сказано для шестилетней малышки. Она пользовалась неистовством как способом контролировать других. Другой ребенок сочетал это с грубостью и отказом принимать отцовскую ласку. Он бил папу по лицу, как только тот пытался взять его на руки и обнять.

Если одни дети реагируют на малейшую обиду, другие идут еще на шаг дальше, интерпретируя каждый такой случай как намеренное личное оскорбление. Они убеждены, что другой делает это нарочно, чтобы его обидеть. Например, одному семилетнему мальчику было трудновато, из-за слабости мелкой моторики, писать и играть в определенные игры. Он делался чрезвычайно чувствителен по поводу этой неуклюжести и агрессивно реагировал на любую воображаемую обиду или упрек. Его мама сказала мне, что «он готов кулаками драться, если вдруг какое-либо слово или действие его приятелей как-либо затрагивало эту тему. Это по-настоящему задевает его за живое! Он может сразу же отыграться на обидчике, или же удержать в себе, а позже напрыгнуть с кулаками на маленькую сестренку. Он проявляет свою власть над ней по всякому поводу, угрожая и проверяя на ней свою силу. Нам приходится его оттаскивать от нее». Этот ребенок использовал злость и вспышки гнева как способ контроля над всей семьей.

Если ребенок меньше, где-то от двух до четырех, он может кусаться, если что не по нём. Двухлетний Джо, с частыми респираторными инфекциями и астмой, в придачу ко многим страхам, может быть весьма упрям и настойчив. Он всеми возможными способами старается заполучить, что хочет, никогда не сдаваясь. А в какой-то точке (когда другие дети этого возраста либо отступят, либо запищат) он начинает кусаться. И кусает всех, кто ему перечит, даже няню и окружающих детей.

Когда семилетний Джорджи слегка перевозбуждается, это проявляется тем, что он неспособен слушать, носится как угорелый, пляшет, вертится и скачет. В такие моменты он, похоже, забывает, где он находится, не понимает, чего от него хотят, и чего он сам хочет от других. Например, если родители или учитель пытаются осадить его мягким «Перестань!», он реагирует резким огорчением, злостью, даже яростью, принимаясь царапаться, пинаться, драться и угрожать. Отцу он выкрикивает: «Если б я мог, я бы переломал тебе кости!»

Прибавьте к картине еще и не просто жестокость, а некоторую надменность. Ребенок начинает чувствовать себя несколько выше других. Хотя это и не составляет существенную часть болезни, признание этого может объяснить, почему с некоторыми из этих детей так тяжело. Презрение, которое они выделяют на тех, кого ненавидят, кто им противоречит, кто вторгается в их мир, накрывает их так внезапно и с такой силой, что они нападают, не успев подумать.

Можно рассмотреть такую нетерпимость к вторжению или противоречию как чисто механическую реакцию. Представьте сжатую до предела пружину, и вот что-то даже совсем маленькое ударяется в нее – и вжик!.. Если вы в состоянии взглянуть на эмоции ребенка таким образом, вам будет легче понять, как малейшее противоречие, прикосновение, упоминание в разговоре, шутливое замечание – любое из таких «оскорблений» - оказывается подобным снаряду, запущенному в этого скрученного в узел ребенка. Вжик! и – залп ярости и злости, или пинков и щипков! Ясно, что его в этот момент не остановишь. Он действует на автомате и поэтому не может рационально реагировать. Учитывать последствия для него просто невозможно! Такая же ярость может излиться, когда что-то вторгается в его сон, например звук или прикосновение. Даже утро и дневной свет, нарушающий его сон, может быть воспринят как оскорбление и вызвать гнев.

В систематическом цикле Страмониума, я полагаю гнев, ярость, неистовство и вопли принадлежащими к одному сегменту, одному аспекту петли. Я соотношу с этим следующие рубрики: MIND: Rage during convulsion (Ярость во время конвульсий); MIND: Irritability if spoken to (Раздражительность, когда к нему обращаются); MIND: Irritability in the morning (Раздражительность по утрам); and MIND: Touch, aversion to (Прикосновение, отвращение к). Мне кажется, всё это соответствует картине туго сжатой пружины, готовой распрямиться внезапно, лишенной какого-либо контроля над импульсами. Stramonium следует добавить (хотя бы курсивом) к рубрике: MIND: Impulsive (Импульсивный).

Violence as a reaction to fear

Как упоминалось в разделе «Страх» и в описании цикла, в некоторых ситуациях, когда ребенок чувствует угрозу или страх, он может сорваться. В такие моменты, в нем нет такого уж желания неистовствовать или радости, связанной с этим. Это лишь инстинктивная реакция. Его ощущение угрозы зашкаливает, переходя в яростное неистовство.

Такое можно наблюдать даже у карапузов, которые могут вдруг завопить, атаковать и смыться – исключительно из страха. Становясь старше, они могут начать кусаться и царапаться, когда к ним приближаются, исключительно из страха. Это автоматическое поведение, которое ими завладевает как единственный доступный им механизм справляться с охватившим их страхом. После того, как он выдал пинки и удары, ребенок может казаться в такой же степени жертвой, как те, кого он побил. В достаточном возрасте и мере сознательности, он может чувствовать смущение, потому что понятия не имеет, почему другие шокированы его поведением. Возможно, он ощущает, что любой перед такой угрозой стал бы делать абсолютно то же самое. Такой Страмониумный ребенок будет становиться всё более и более дистанцирован и погружен в себя. Не зная ни себя, ни мира, он ощущает неловкость перед людьми и со временем может войти в глубокую депрессию, что относится уже к следующему сегменту цикла.

Иногда неистовство может быть непосредственной реакцией на страх, но оно может также возникать из какого-то испуга в прошлом. Пятилетний Тиль был такой раздражительный, что мог постоянно разбрасывать вещи или колотить и пинать окружающих. Такое поведение началось с испуга, перенесенного некоторое время назад, когда его случайно заперли одного в ванной комнате. С тех пор у него развилась астма, тревожность, он сделался чрезвычайно дотошен во всем. Все это – симптомы, принадлежащие картине Страмониума.

Неистовство как бессознательная реакция

Подчас неистовство происходит вовсе без того, чтобы ребенок осознавал, что он неистовствует. В таких случаях его ярость не направлена ни на кого и ни на что конкретно, а скорее является неким неосознаваемым выплеском, взрывом разрушительной энергии. Такая реакция – суть данного сегмента. К концу такого взрыва ребенок выглядит изможденным и поверженным, как, впрочем, и те, кто всё это наблюдал.

Также ярость без злонамеренности можно наблюдать в некоторых аутичных страмониумных детях. Когда-то я думал, что неистовство – главная характеристика таких детей, но фактически, тенденция не такова. Хотя я действительно видел много страмониумных аутичных детей, серьезно впадавших в ярость, но чаще это не будет превалирующим качеством. Скорее на Страмониум будут указывать отстраненность, отчужденность, аутичность ребенка – т.е. сегмент замкнутости, смерти.

В основном, неистовство проявится у них только в случае, когда их ограничивают или же они чего-то пугаются. И это будет скорее отчаянный поиск защиты, а не проявление настоящей ярости. Воздействие, однако, может быть очень похожим для несчастного ничего не подозревавшего нарушителя их пространства, который внезапно оказывается поколочен, покусан или жестоко расцарапан.

В разделе Сон есть полное описание неистовства без злонамеренности, как можно наблюдать во время ночных страхов. Когда ребенок находится в состоянии ночных страхов, он как бы застревает между миром сознательного и бессознательного. В этом половинчатом состоянии он не осознает свое настоящее положение и не может правильно воспринимать свою комнату, родителей или что-либо их окружающего мира. Его поведение указывает, что он, вероятно, переживает сильный испуг, поскольку он вскакивает, рвет в клочья постель, дерется, царапается, пинает родителей. Всё это время они делают всё, что могут, чтобы его успокоить, но он, похоже, в диком смятении, воспринимает все их действия как враждебные. Такое смятение – один из ключей Страмониума! Это базовый сегмент, еще один элемент, из которого состоит динамический цикл расстройства этого лекарства. Естественно для этих сегментов плавно перетекать из одного в другой. Так ночные ужасы ведут к смятению, а смятение привносит с собой страх, который становится причиной его яростных выпадов.

В каком-то смысле, я смотрю на неистовство, которое прорывается из бессознательного, как на одно из проявлений неврологического дисбаланса, свойственного Страмониуму. Поэтому меня не удивляет, когда в дальнейшем разговоре оказывается, что у ребенка еще и судороги и прочие неврологические нарушения. Это всего лишь одно из выражений единого по сути своей аспекта неистовства в данном лекарстве. Во время припадка некоторые дети начинают крушить мебель, царапаться и нападать на всех, кто встречается по пути. Подобно этому ребенок в острых приступах менингита может не осознавать, что делает, кусая и царапая окружающих. Дети с синдромом Туретта, которые нуждаются в Страмониуме, могут также ненамеренно нападать, подчас к собственному ужасу не в меньшей степени, чем к ужасу своих родителей.

Другой тип не вполне осознаваемого ребенком неистовства, можно наблюдать в случаях бреда при высокой температуре или же при острых инфекциях верхних дыхательных путей. Возможно, часть мозга задето инфекцией, и он не может осознавать реальность или опасаться за свою жизнь. Дитя становится диким, мечется по постели, бьется головой об подушку, или же визжит и вопит, и носится по комнате, пытаясь найти выход из лабиринта. Такое же поведение может иногда наблюдаться и во время бактериального или вирусного менингита, в котором некоторые дети могут в страхе бежать к родителям за защитой и утешением. А некоторые, возможно, никого не будут узнавать, не исключая родителей, и, если те войдут в комнату, чтобы успокоить их, будут неистовствовать и метаться в ярости, потому что им кажется, что нужно спасаться от них. В таких случаях малый ребенок может причинить немало вреда, швыряя или ломая вещи, молотя вокруг в полной панике. Этот пример иллюстрирует динамику того, как сегмент сверхреакций (воспаления и лихорадки) ведет к спутанности сознания и потере реальности, а это, в свою очередь – к страху, который возвращает нас в сегмент неистовых сверхреакций.

Позвольте мне подчеркнуть, что если одни страмониумные дети могут являть только бессознательные формы неистовства, у других некоторые неистовые сверхреакции со временем просачиваются сквозь другие грани их бытия, не только производя тики, подергивания и другие физические признаки дисгармонии, но даже искажая личные качества. На этой ступени мы увидим сознательное наслаждение неистовством.

Сенсорная интеграция / гиперкинезы

Между сознательной яростью и бессознательным неистовством лежит такое поведение, которое бывает результатом моторной гиперактивности и следующего за ним смятения. Тут мы видим ребенка, который не только бессознательно взрывается, но и не справляется со слишком высоким для него уровнем сенсорной информации, из-за чего ему приходится реагировать не думая, и иногда – агрессивно. Разные примеры гиперкинезов, такие как выпадения из детского стульчика, обсуждаются в отдельном разделе, посвященном концентрации внимания; здесь же мы подчеркиваем фрустрацию, происходящую из смятения, которая заставляет ребенка сместиться в область неистовых сверхреакций.

Другими словами, сенсорный/моторный избыток приводит ребенка в смятение, а это усугубляет его склонность ложно трактовать намерения окружающих.  Иррациональное поведение, которое оказывается следствием этого, представляет особую трудность для окружающих.  Дети до пяти еще как-то справляются с непредсказуемостью сверстников, а вот постарше уж непременно окрестят его драчуном, бандитом и разбойником. Им непонятно, что он ведет себя так не нарочно, а из смятения, в котором ему видится угроза там, где ему никто не угрожал, или обида, где никто и не думал его обидеть.

Однажды семилетний Давид, вдруг взволновавшись и перепугавшись чего-то, стал бегать по школе из одного класса в другой. Никто не понял, что его так взбудоражило и зачем ему так необходимо, когда все проходили в дверь друг за другом, непременно быть первым. События стали разворачиваться как вихрь. Он толкнул мальчика впереди, тот повернулся, чтобы не потерять равновесия, а Давид решил, что он собирается врезать ему, и толкнул его посильнее. Учительница пыталась разобраться, в чем дело, но на все вопросы Давид молчал, криво улыбаясь и пытаясь спрятаться. На попытку учительницы выяснить, почему он не хочет дождаться своей очереди как все, он взвился и отчаянно пнул ее. Он продолжал визжать и колотить ее руками и ногами, когда она выводила его из класса. Родителям пришлось забрать его домой. Мальчик, казалось, просто ничего не понимал. Только после двух часов очень поддерживающего, неспешного разговора, он начал постепенно выражать словами, как он видел картину происходящего. Стало ясно, что это сенсорная перегрузка: слишком много впечатлений. Он так перевозбудился, что попросту не заметил, как толкнул впереди стоящего мальчика, а когда тот обернулся, был уверен, что тот хочет его ударить. Дальше он уже действовал защищаясь, чисто автоматически.

«Давид вообще не справляется с собой на переменах. Слишком уж много всего сразу! На днях несколько ребят выбежали во двор, и увидев их, он стал кричать: «Мне надо на улицу!» Учитель настаивал, что это те ребята выскочили не вовремя и должны вернуться, но он заладил одно «мне надо туда! мне надо!!!», колотя при этом руками и ногами. Он успокоился только после того, как ему позволили на минуту выйти из здания и, пройдя несколько шагов, вернуться. Он просто застрял на одной мысли и был не в состоянии ни слушать, ни воспринимать что-либо другое, пока не отыграл это на деле.

Такие дети срываются при малейшем напряжении. «Стоит ему уронить что-нибудь или не справиться с какой-либо практической задачей, вроде завязывания шнурков, он вопит и рыдает. Будто он вовсе не приспособлен переносить неудачи. Поэтому в завершение каждого утра мы отправляем его в детский сад, чтобы он не оставался на большую перемену, которая чаще всего ввергает его во всякие беды».

Такое безумное упрямство, необходимое ребенку для того, чтобы как-то сократить путаницу, может тоже вести к неистовству, потому что, когда его упрямые действия прерываются, а ритуал нарушается, ребенок еще больше запутывается. Охваченный смятением, он ищет помощи в силе гнева, а затем и в припадке неистовства. К примеру, одна мама рассказывала о своем шестилетнем сыне: «Филиппу было четыре, когда постепенно стало портиться поведение. Однажды в игре я взяла игрушку и передала ему, а он в приступе гнева швырнул ее об пол. Он то и дело впадал в приступы ярости, много раз на дню. В тот раз такой приступ длился не менее двадцати минут, пока я не поняла, что дала ему не ту игрушку, что он хотел. А когда я, в попытках понять, дерзала дотронуться до него в это время, он прямо-таки царапался и даже пытался покусать меня».

Порой шаблонная запрограммированность (the perseverative behaviors) [1] принимает форму одержимости идеями о насилии и оружии. Например, ребенок с навязчивыми мыслями по поводу огнестрельного и холодного оружия и разных страшных злодеев, склонен в пистолет превращать всё, хотя бы банан, и гоняться с ним за сверстниками.

С другой стороны, когда в корне лежат проблемы сенсорной интеграции, у ребенка может развиться кризис идентичности, в котором неистовство играет некую роль. К примеру, такое может случиться, когда ребенок слегка запутался в том, что происходит, и уже не может различать между собой и другими. Он будет подражать действиям окружающих, и, если вдруг кто-то рядом окажется агрессивен, он может перенять и это. Он с готовностью перенимает то поведение, какое перед глазами. То же самое можно заметить у детей-аутистов.

[1] Мы ввели оборот «шаблонная запрограммированность» в параллель авторскому неологизму perseverative behaviors – букв. «упорствующее поведение», от глагола persevere, дающего смысл, не совпадающий вполне ни с «упрямством», ни с «навязчивостью». – Прим. пер.

Приступы гнева

Также, ребенок может прибегать к вспышкам гнева, когда его переполняют чувства, и проявлять неистовство как часть такой вспышки. Совершенно не в состоянии отсортировывать свои чувства, он может броситься на землю, суча ногами и визжа. А как только родители пытаются войти в эту паучью сеть повышенной нейронной активности (хорошее описание сегмента сверхреакций), ребенок инстинктивно делается неистов, пинается, царапается и с силой отталкивает всех, кто приближается к нему. Временами он может хватать и расшвыривать всё, что попадается на глаза.

С возрастом приступы гнева могут перерасти в приступы бешенства. Одна мама рассказывала: «Он нарочно старается стукнуть меня. Он дерется, кусается, плюется, швыряет в меня предметы, или же крушит свою комнату по малейшему поводу. Особенно ему нравится больно щипать меня за лицо. Но я не чувствую, чтобы ему действительно нравилось быть таким! Он, похоже, просто действует так. Не думая, просто начинает пинаться. А как только приступ пройдет, он плачет и жаждет, чтобы я прижимала его к себе и не отпускала. Жалобно умоляет, чтобы я позволила ему спать рядом». Через три месяца после назначения Stramonium 1M приступы смятения и ярости прекратились, мальчик начал «вылезать из своей ракушки и знакомиться с детьми».

 Так что, в каком-то отношении, приступы гнева – это некая форма того, как сознание застревает, не в состоянии обрабатывать события. Ребенок чего-то хочет и настолько настроен на получение этого, что в случае неполучения оказывается не в состоянии обработать эту порцию информации (отказ). Для разрядки дикого разочарования, он прибегает к приступу ярости, чтобы либо отсрочить, либо отмести то, что ему сказано. Если вам доводилось когда-либо наблюдать такое поведение, вам ясно, как оно ложится в рубрику: MIND: Obstinacy (Упрямство). Есть множество других применений для этой рубрики, но к таким ситуациям она также относится.

Пятилетняя Сара стала вдруг выдавать приступы ярости, кровь приливала к ее лицу, она с воплями требовала чего-нибудь, истерически рыдая и топоча ногами. Однако, когда она получала просимое, она опять пускалась в плач: «Не то! не то!» - очевидно, ей нужно было что-то другое. Во время таких приступов, она била себя по голове и бедрам или обрушивалась на тех, кто подходил к ней. Развились также ночные страхи. Каждую ночь она кричала, зовя на помощь, а днем возникали все новые страхи: собак, громких звуков… Чуть что-то такое – она начинала орать. Если на нее пытались прикрикнуть – она совсем срывалась в истерику. Это типичный пример, когда ребенок не в силах обрабатывать возбуждение и развивает истерические приступы в качестве способа справляться с неожиданностями и неприятностями.

РАДОСТЬ ЗЛОДЕЙСТВА

К неистовству ребенок может и пристраститься. Очень редко, но все же некоторые дети, похоже, решительно наслаждаются причинением обид и неистовыми проявлениями ярости. Разумеется, тому могут способствовать самые разные обстоятельства и находиться весьма несхожие объяснения, но каковы бы ни были причины, делают они то же самое.

Полицейский

Один тип такого поведения я называю «полицейский». Ему нравится ярость, и он охотно колотит своих братьев-сестер всякий раз, как ему кажется, что родители сердятся на них.  Хотя такое поведение чаще встречается в таких лекарствах, как Hyoscyamus и Tuberculinum, его можно заметить и в тех, кто нуждается в Страмониуме. Если заметите, что ребенок бьет автоматически, как только от родителя придет сигнал недовольства, можете отметить это как признак того, что с большой вероятностью тут потребуется Страмониум. Полуторагодовалый Тирон явно демонстрировал такое наказующее поведение, колотя и кусая своих братьев четырех и пяти лет, всякий раз как мать начинала их ругать. Мне нелегко было поверить, что такой малютка мог действительно нанести такой нешуточный вред, о котором говорили его родители, но когда его братья в моем кабинете разделись, я был в шоке от увиденного: следы укусов младенческого рта синели на их спинах от шеи до бедер! «Он у нас – семейный полицай! Стоит его брату сделать что-нибудь, что нас огорчает, Тирон может вцепиться мертвой хваткой в его грудь, выворачивая соски. Также с животными. Он к ним очень привязан, но стоит собачке сделать что-то не так, он вцепится ей в ухо!»  Для такого ребенка, мораль замысловато связана с ответственностью, и он неутомимо вымеряет и примеривает к другим то, что ему показалось справедливым.

Даже в очень миролюбивом доме, где родители сознательно ограничивают доступы к жестоким сторонам жизни, все же можно иногда увидеть агрессивное поведение Страмониумного типа. «Однажды я захожу в детскую, - рассказал папа одного моего пациента, - и вижу, что Клинтон гоняется за сестренкой. Маленькая Анечка визжит, а он с рёвом пытается достать ее палкой, всерьез намереваясь побить. Не похоже на обычную детскую возню. Я спросил, что происходит и велел прекратить. Сын ответил, что он – Мистер Мак-Грегор, а она – Братец Кролик, и что он запихнет-таки ее в горшок».  Мальчик идентифицировался с агрессивной фигурой и подражал жестокому поведению, становясь, например, разбойником из сказки Б. Поттер. Подобных рассказов родителей – бесчисленное множество. Так что даже если вы всячески бережете своих детей от столкновения с жестокостью в реальной жизни (что родители должны делать всенепременно), ребенок может тянуться к агрессии, находя в ней выход своим тайным страхам, а затем придумывать рациональные объяснения, будто так делать правильно и справедливо.

Я полагаю, что одна из причин, почему ребенок может вдруг делаться яростно агрессивным, связана с потребностью чувствовать себя важным. Всего лишь небольшая доля надменности требуется, чтобы сделаться поборником прямолинейной справедливости и мстительной жестокости. А как только высокомерие займет весомую часть в описании случая, вам станет еще труднее различить между Stramonium, Veratrum album, Tarentula hispanica, Hyoscyamus, и Platina.

Гиперактивность со злорадным хохотом

Ребенок-Страмониум с гиперактивностью может сочетать целый букет уже упомянутых качеств: неспособность контролировать свои порывы, склонность к сверхреакциям, недостаточную осознанность своих действий, страсть к жестокости.

История трехлетнего Брайана послужит нам иллюстрацией. Хотя его мама была готова предоставить множество интересного во время беседы, самые важные подсказки обычно исходят из простого наблюдения за самим малышом. Вот он сидит на коленях у мамы и вертит в руках серую игрушечную собачку, пока мы начинаем беседу; в этой точке лекарство может быть абсолютно любым. Но не проходит и минуты, как он включается в разговор, его голос звучит все громче и громче, перекрывая голоса взрослых. Он явно не обращается ни к кому из присутствующих, глядя куда-то в стену и свободным потоком речи заглушая наши пытающиеся пробиться друг к другу голоса. Он переключается с одного предмета на другой и ораторствует, будто бы разговор взрослых не считается, и даже более того: будто бы нашего разговора вовсе и не было.

Дальше. Он делается беспокойным, раскачивается взад и вперед, громко болтая сам с собой и никак не реагируя на обращённые к нему вопросы. Через некоторое время ритм его движений ускоряется, и он, морща губы от напряжения, с головой уходит в возню с игрушечной собачкой. Наконец, ему удаётся оторвать ей переднюю лапу. Мама восклицает: «Вот любит он такие пакости вытворять!» - а малыш, явно удовлетворенный своим разрушительным действием, испускает дьявольский продолжительный хохот «ухххх, ху-ху-ху-ху! ху-хуххх» - сопровождая этим каждую попытку мамы приделать лапу на место. Глядя на его искривленную улыбку и хитрый блеск глаз, можно легко заметить, что он без сомнения знает, что делает, мучая беззащитного игрушечного щенка.

Вскоре затем он начинает кусать игрушку, то и дело испуская этот ужасный смех и издавая восклицания извращенной радости. Он стонет «ууууххх» - и кусает собачку, затем опять стон и опять движение зубов. Так несколько раз, затем опять начинает раскачиваться взад—вперед, а потом резко вновь обращает свое внимание на игрушку, на этот раз пытаясь открутить ей голову, а не только лапы.

К этому времени я надеюсь, что видел уже весь круг пыток, которые он в силах нанести игрушечному щенку (мне становится легче от того, что это всего лишь мягкая игрушка), однако малыш, распрямившись в последнем широком жесте, вскидывает беднягу над головой, держа за последнюю оставшуюся лапу, и с дикой ухмылкой на лице начинает раскручивать во всё ускоряющемся вихре с головокружительной скоростью. Немного воображения нужно, чтобы оживить несколько рассказанных мамой картин о том, что он выделывает с настоящими животными, которые не успели спрятаться, а также с братьями, сестрами, родителями, приятелями и просто прохожими!

Наблюдая его поведение и хитрющее выражение лица, я ловлю себя на мысли, что он сознательно пытается прекратить нашу встречу, хотя это и не так очевидно, как было бы в случаях Tuberculinum, Veratrum album, Tarentula hispanica или Lachesis.

Мама со страдальческим видом приделала лапы игрушки на место, но Брайан непоколебимо отодрал их заново всё с тем же хохотом и вновь начал крутиться. Всю встречу он так бесился, причем иногда настолько невыносимо, что маме приходилось насильно удерживать его на стуле. Он изо всех сил вырывался, и только ее крепкая хватка помогала на время. Он протестовал – и сдавался, протестовал – и сдавался, и наконец взорвался в открытой ярости. 

Мама пытается продолжать беседу как можно спокойнее, насколько это в ее силах: «Да, у нас немало проблем с поведением. Он неугомонен. Не может даже сесть поесть по-человечески, всё носится кругом. У него столько энергии, всюду залезть, на всём повисеть, покачаться! Такой зловредный! Ему лишь бы злить всех вокруг и делать что не положено! Иногда подбежит обниматься – но тут же щиплется или пихается, и распихивает всех и начинает хохотать.

Он не умеет иначе! Куда его ни возьми, везде с ним беда. Будто бы оболочка чудовища на нежном маленьком мальчике, который внутри. И что бы мы ни делали, чудовище растёт, а милый мальчик уменьшается! Чудовище побеждает… Мы с ужасом думаем о том, чтобы куда-то в ним поехать. Он полностью слетает с катушек. Под конец мы всегда гоняемся за ним и удерживаем силой. Иначе, если мы с ним куда-то идем, не бывает».

В кабинете он и внутренне, и внешне сопротивляется. Всякий раз, как его мама говорит: «Тише! я не могу сосредоточиться!» - он только больше шумит. Она рассказывает, что стоит ей потребовать, чтобы он не обижал кого-нибудь, как он тут же именно это и сделает. Если его не сдерживать, он будет носиться по кабинету с сияющей физиономией, хватая руками всё, до чего может дотянуться. Он суетится без остановки, а если его удерживать, то глазами и руками тянется к предметам, громко бормоча. Всё это перемежается жутковатым хохотом.

Он не прекращает попыток слезть со стула, а когда мама его наконец снимает и ставит на пол, он пинает и кусает ее, вопя как одержимый. Во все продолжение беседы, ей приходится держать его всё крепче, то и дело повторяя «Успокойся… Успокойся…»

Как только мама ослабляет хватку, он летит к компьютеру, затем опять прыгает покачаться на стуле, и снова срывается чтобы разорвать горшечное растение на части, и снова – раскачивается на стуле. Ребенок не поддается никакому контролю.

К концу беседы он разошелся на полную мощность, хватая всё вокруг, сгребая в горсть свои гениталии, разбрасывая бумагу и книги по полу, ускоряясь в движениях как тайфун, разрушая все на своем пути – и всё это со своим жутким смехом заламывая кисти рук как жук-богомол.

За последнее время его деструктивность сильно возросла. Начинал он с того, что разрывал мягкие игрушки, а теперь уже раздербонивает любые. Фактически всё, что привлекает его внимание, со временем будет разрушено. Мобильный телефон пришлось покупать уже множество раз, как и видеомагнитофон и телевизор. Все домашние растения были растерзаны. Пока папа это описывает, сын, как бы в подтверждение, произвел вторичную ампутацию игрушечных лап, расшвыривая их по комнате и хохоча своим утробным голосом. Этот довольно-таки крайний случай Страмониумной гиперактивности стоит изучить, как содержащий все составляющие, которые мне хотелось описать. Случай Брайана показывает, как неугомонность, ярость, отыгрывание аффектов, деструктивное поведение являются лишь различными проявлениями одного базового сегмента. В каком-то смысле они взаимозаменяемы.

У многих детей есть подобные гиперактивные черты, иногда сопровождающиеся взрывчатым и импульсивным неистовством. Шестилетний Хуан – один из таких детей. Его мама жалуется, что он свиреп. Если она пытается в чем-то его ограничить, он щиплет ее за гениталии. В ярости он выглядит и действует как одержимый. У него появляется дикое выражение лица, зрачки расширяются, щеки и уши краснеют. Он входит в раж, пинаясь и дерясь с родителями, плюясь в них, пытаясь душить разных членов семьи. Родители всерьез напуганы такими приступами. На пике приступа он неуправляем и непредсказуем.

Иногда такие выходки совершаются просто для удовольствия бешеной радости, что-то вроде побочного эффекта гиперактивности, как в Hyoscyamus. В таких случаях мать говорит: «Он выпендривается перед детьми, расталкивая малышей вокруг только лишь чтобы заполучить внимание. Ему это нравится!»

Кульминация

По мере того, как ребенка затягивает все дальше и дальше в мир неистовства, он делается все меньше и меньше способен воспринимать правила и нравственные нормы, составляющие основу нормального поведения. Он входит во вкус неистовства во всех видах. Оно притягивает его в книгах, фильмах, телепрограммах. Он неистовствует уже просто ради удовольствия, ему нравится мучить окружающих. Такое его удовольствие граничит с надменностью, но не такой явной, как в Tarentula hispanica или Hyoscyamus. Благодаря этому презрению к людям, он чувствует себя свободным от послушания кому-либо, а маме особенно, и оскорбляет всех без страха наказания.  Хорошее место для дифференциации: ярость ребенка-Hyoscyamus обращена на следующего по возрасту младшего брата или сестру, в то время как Stramonium может быть неистов по отношению к кому угодно.  Однако, это не обычное для Страмониума состояние; настолько глубокая патология скорее редкий случай. На ранних стадиях неистовство – лишь защитный механизм для ребенка; позже – лишь импульсивность; и только со временем он будет делать это нарочно. Он пошел по легкому пути. Он, по сути, питается неистовством, мечтая о нем, сочиняя, рисуя ужасные картинки и выплескивая вовне.

Радость неистовства со стороны        

То, что ребенок получает удовольствие от своего неистовства, можно заметить по выражению лица, или же по тому, как он говорит о насилии и вообще реагирует на такие разговоры. Беседуя с восьмилетним Максом, я спросил: «Что ты делаешь, если кто-нибудь задевает тебя словом?» Ответ был быстрым: «Бросаюсь как тигр! обожаю драки! прям кулаками, вжик-вжик!» Удовольствие было написано на его лице всякий раз, как он смотрел боевики или играл в жестокие игры, превращая всё в смертельное оружие, будь то кусок хлеба или ботинок.

На вопрос, что ее огорчает в Максе больше всего, его мама ответила: «Мне стыдно быть с ним на людях. Он не слушается и делает детям настоящие гадости». Как пример такой «гадости» она привела его попытки выбросить из кроватки младенца. У меня в кабинете он пошвырял книги со стола об стену и вонзил авторучку с размаху маме в плечо. Это лишь малая часть его «шалостей».

Что дитя находится в этой фазе, вы поймете по зловещей улыбочке на лице или по злорадному хохоту, вырывающемуся у него, когда он пытается высвободиться из рук удерживающих его родителей. Он явно получает удовольствие от своего поведения. Неистовство также проявляется в рисунках таких детей и в том, как они крушат свои игрушки или же превращают их в оружие. Даже их одежда может как-то выдавать демонизм и зловредность, не говоря уж о речи.

Неистовство, обращенное на себя     

По мере того, как дети-Страмониумы продвигаются в сторону следующего сегмента – ухода в замкнутость, – они могут обратить неистовство на самих себя. Иногда сила подлинных эмоций может прорваться в импульсивных действиях против окружающих, но с тем же успехом она может найти выход в саморазрушительных тенденциях. Уже начиная с одного месяца от роду и вплоть до восьмилетнего возраста дети могут выкидывать вспышки неистового гнева, когда что-то идет не по их желанию, или же от голода и усталости. Это может быть чисто из противленья. В таком настроении ребенок может обратиться и на себя, колотясь об пол головой, расцарапывая себе лицо, расковыривая кожу, или же ударяя себя кулаками по голове. Он может даже, подобно Lyssinum, вонзать себе в ляжки ручку или карандаш. Однако если с ним поговорить, он расплачется, как и подобает малому ребёнку.

Как они накидываются с кулаками при остром разочаровании на тех, кто окажется рядом, также они могут обратить неистовство на себя, если не получают ожидаемого, злятся, или если с ними спорят. Четырехлетняя Алиса приходит в бешенство, пинается и щиплется, чуть что не по ней, да еще и колотит себя по голове со всего маху! С детьми она может быть чудовищно вредной, а вот с кошками нежна как ангел.

Когда такие дети становятся подростками, они могут научиться контролировать и подавлять ярость. Внутри гнев клокочет, но они удерживают его. Здесь срабатывает страх ответственности и ощущение, что это они виноваты, что что-то с ними не так, и это заставляет их замкнуться в себе. 

Временами они так сильно недовольны собой, если не могут чего-то достичь, что в гневе разбивают вдребезги то, над чем работали, но и этого им мало: они готовы топнуть ногой так, что нога разболится, рвать на себе одежду или, реже, вырывать пряди волос.

Перевозбужденная нервная система часто приводит к обращенному на себя неистовству. Первыми признаками этого может быть то, как ребенок вонзается в себя ногтями, расчесывая экзему. Позже он начнет грызть ногти. Затем – в разгаре яростного приступа наносить себе повреждения. Может, по мере усугубления состояния, нарочно стукаться головой. Наконец, станет наносить порезы бритвой или твердить, что лучше б он умер.

После лекарства

После приема лекарства жажда неистовства уменьшается и становится несущественной. Это проявляется в самых разных областях, от лучшего самоконтроля до осознания последствий своих действий, меньше ярости становится и в излюбленных играх.

Так было с Райаном, страдавшим прежде гиперактивностью и злобностью, обожавшим больно бить окружающих, особенно своего папу, которого он ненавидел. После лекарства он стал повеселей, лучше ладил со сверстниками, но самые большие перемены произошли в отношениях с отцом. Первое, за что меня благодарили его родители, входя в кабинет впоследствии, это что «мальчика как подменили! он нежен к папе, даже сам просит поцеловать его. Надо же как может перемениться характер! он тихий и мирный и с ним приятно общаться. Подойдет, обнимет отца, говорит, как его любит. Вскакивает утром только для того, чтобы успеть с ним попрощаться перед тем, как отец уйдет на работу. С ним стало отрадно! он послушнее, чем когда-либо был; делает почти все, что ему скажешь.» 

Однако это не было достигнуто в одночасье! Через несколько месяцев после первой дачи лекарства, он всё еще не мог высидеть за столом во время обеда. Прошли месяцы, прежде чем его гиперактивность заметно снизилась. Это, однако, было годы назад; сейчас его отношение к родителям, особенно к отцу, продолжает быть самым теплым.

Часто после лекарства родители замечают, что ребенок стал мягче, нежнее, теплее. «Единственный раз после дачи лекарства он еще прикидывался яростным, играя с плечиками для пальто как с ружьём. Только раз! Какая колоссальная перемена! Когда он заболел, это было как будто бы нежного доброго мальчика взяли и выключили; а после лекарства – как будто опять включили. Ему опять захотелось рисовать и читать. А как изменились его рисунки! В прошлое ушли привидения, монстры, оборотни и ведьмы, и теперь он рисует членов семьи и природу. 

«После лекарства неистовство куда-то делось. Он опять ласковый, осторожный, никаких губительных мыслей. Вылез из своей ракушки, нормально играет с другими детьми, не вредничает и не кусается как раньше. Стал с ними спокойнее, меньше вздорит».

Мне кажется важным дать здесь одно практическое замечание для гомеопата. Некоторые из детей, пришедших к вам на прием, будут похожи на нечто среднее между двумя лекарствами, и вам придется выбирать какое-либо одно. Одна из таких сложных точек – это выбор между Stramonium и Medorrhinum. Я касался этого во Введении, а полное рассмотрение дам в своей книге по гиперактивности, но кое-что хочу подчеркнуть и здесь. Существенно, чтобы первым делом мы лечили более тяжелые симптомы. Обыкновенно они же представляют собой верхний слой. Поскольку Страмониуму присуще более острое из этих двух состояние, то если представлены оба состояния равно, следует сперва дать Страмониум. Если же вместо этого первым дать Медорринум, то мой опыт показывает, что в целом здоровье ребенка сильно улучшится, но склонность к неистовству усугубится. Он меньше кашляет и чихает, да только страшно кричит и яростно на всех нападает. Если так – это верный знак, что лекарства даны не в том порядке.   

Коль скоро такое случилось, не ждите очередной назначенной встречи или завершения действия Медорринума!  Немедленно назначайте Страмониум, чтобы свести на нет взрывы неистовства. Позже, когда придет время, дадите опять Медорринум.

Так же поступайте, если вы дали любое другое лекарство ошибочно. К примеру, ребенок-Страмониум получил по ошибке Lycopodium, или Sulphur, или Calcarea phosphorica. Отдельные симптомы могут пройти, но весьма вероятно, у него разовьются приступы ярости или страха, или любые другие психические симптомы, являющиеся как бы усугублением свойственного ему состояния. Это – явный признак подавления. В таком случае симптомы присущие Страмониуму сделаются более яркими, более заметными. Вы немедленно сможете дать Страмониум, и симптомы исчезнут незамедлительно.