СТРАМОНИУМ - часть 6

Введение в анализ препарата с использованием циклов и сегментов развития болезни Материя Медика Stramonium – элемент страха. Часть 6 Аутистичность

Предлагаем вашему вниманию продолжение Материя Медика Stramonium. Часть 6. АУТИСТИЧНОСТЬ

The Element of Autism      

Страх и отчуждение, которые заметны в таких детях (особенно склонных к аутистичности), застрявших в сегменте ухода в себя/мертвенности, часто вызывают у родителей, окружающих, гомеопатов полное боли сострадание. Мучение такой одинокости чувствуется в строчках

Т.С. Элиота:

Stramonium часто используется в лечении аутичных детей. Хотя аутизм в принципе тяжело поддаётся лечению, я обнаружил, что гомеопатия нередко приводит к положительным результатам: ребенок становится менее агрессивным и замкнутым, менее склонным к ритуальному поведению и более общительным. Иногда случается чудо: ребенок возвращается к нам и вновь обретает способность выражать свои чувства словами. Мне доводилось назначать целый ряд лекарств по поводу аутизма, здесь же я буду описывать только ту форму аутистичности, которая хорошо откликается на Stramonium. 

Возможно, аналогия поможет нам представить картину симптомов аутичного ребенка-Страмониума, как они появляются в замкнутом сегменте лекарства, в стихии мертвенности. Что, вы полагаете, случилось бы с вами, если бы вас взяли, изменили ваше восприятие, наполнив вас страхами, положили во гроб и погребли заживо?

Ужас. Подлинный невообразимый ужас – вот что большинство из нас ощущало бы. Это в точности то состояние, в которое погружается ребенок-Страмониум. И в таком состоянии всякий ужасающий образ мрачной стороны бытия, всякое подобие зла вторгается в жизнь. Он охвачен абсолютным ужасом. Зло – уже не просто понятие или чувство, а та среда, в которую он погружен. Он чувствует себя как бы помеченным некой темной силой, которая вконец разрушит его. В этом ужасе, в этом мраке, ребенок-Страмониум осознаёт беспощадную истину: что мы рождаемся в одиночестве и в одиночестве умираем. Это открытие порождает глубочайшее чувство изоляции.

Одним из последствий такого ужаса становится то, что ребенка преследуют образы опасностей и смерти. Некоторые страмониумные пациенты описывали такое существование как «жизнь в аду», отмечая, что через некоторое время перестаёшь различать образ действий, «нормальный» для ада, от образа действий, приемлемого в нормальной жизни. Они даже не понимали, что отыгрывают в жизни неистовые реакции на тот самый «ад».

В попытке защититься от этого адского ужаса, ребенок может начать психически свертываться вовнутрь. Таким образом аутизм становится типом защитного механизма для него, способом спрятаться. Возможно также, что, застряв в мире, наполненном ужасающими видениями, ребенок бывает, как бы околдован и физически парализован ужасом, теряя возможность осилить обратный путь в этот мир. Такая парализованность может быть источником аутичных черт, свойственных этому лекарству. Оба примера показывают, как желание отгородиться дает чрезмерный результат излишнего замыкания в себе.

Прежде, чем мы пойдем дальше в описании аутизма, я бы хотел прояснить три момента. Прежде всего, использованные здесь сравнения с адом и погребением заживо не я придумал. Это в точности выражения, которые используют дети и молодые взрослые, описывая легкие формы аутизма. Даже родители говорят так, излагая свои наблюдения за такими детьми. Действительно, именно такие ощущения испытываешь, когда смотришь на них.

Во-вторых, некоторые дети-Страмониумы – настоящие аутисты, а у других мы только видим отдельные аутичные черты, такие как ритуализм и аутоагрессивное поведение. Кроме того, есть такие, кто кажутся аутичными, а на самом деле страдают эпилепсией височной доли, синдромом Ландау-Клеффнера, или другими неврологическими нарушениями.

В-третьих, коль скоро родители начинают понимать, каково состояние Страмониума, они могут принять тот факт, что ребенок просто не в силах контролировать свое возмутительное неистовое поведение. Такое понимание может помочь смягчить переживания огорчения и гнева, с которыми им приходится сталкиваться ежедневно. Нужно объяснять родителям и всем членам семьи такого ребенка, что, если они будут вести себя так, что больной сможет ощутить в этом угрозу, это бесспорно приведет к усложнению лечения. А вот если они постараются окружить своего ребенка атмосферой безопасности, его аутичные черты не разовьются так быстро и так глубоко.

Аутичные черты

Причины, по которым некоторые дети приходят в этот мир в аутичном, свёрнутом внутрь страмониумном состоянии, могут различаться, но одна из наиболее распространенных – это испуг, наверное, чрезвычайно сильный испуг матери во время беременности. Женщина может говорить: «Не понимаю, что это меня так напугал этот отморозок из фильма?!» - не думая даже о том, что подобная реакция испуга, вероятно, запущена и в ее плоде, и что ее избыточная и затянувшаяся реакция связана с тем, что происходит внутри плода, а не с ней лично. А у рожденного ею ребенка впоследствии проявляются некоторые аутичные черты.

Также возможно, что первичный страх исходит у младенца из ощущения, когда его шея была обвита пуповиной или же он застрял в родовых путях.

А вот случай, когда родители описывают, как аутичное поведение развивалось мало-помалу. Бриана рассказывает о своей трехлетней дочке: «, Наверное, каждому родителю так кажется, но она была такой умненькой! У нее глазки сияли и искрились, и она внимательно слушала всё, что говорилось в ее присутствии. А с тех пор, как брат напугал ее страшной маской в Хэллоуин, она замыкается все больше и больше. Ну, в смысле, она типа как немая. Бродит сама по себе, с другими детьми не играет, а прежде любила. Теперь любит только уединенные игры. Сидит за кухонным столом да черкает карандашами или акварелью, мотая головой из стороны в сторону. Позовёшь ее – как не слышит. Приходится подходить и вытягивать ее из ее занятий, чтобы вернулась к нам».

Другая мама видит причину замыкания своего ребенка в ощущении покинутости: «После того, как мы расстались с его отцом, Билл отрешился от всех и предпочитает свой собственный мир. Чуть что – ускользает! Если ему не понравится кто-нибудь или станет неприятно окружение, он уходит внутрь и замыкается».

Можно представить себе целый ряд возможных причин, послуживших изменению образа мыслей ребенка. Это могло случиться из-за травмирующего воздействия шокового события, инфекции или даже в результате простой вакцинации. Ребенок мог родиться совершенно нормальным, а аутичные черты Страмониума появились после какого-то потрясения. Один папа жаловался: «После бронхита Стив перестал слушаться.  Жена говорит, ему комфортно, когда он полностью погружен в свой собственный мир».

Другой отец, другой ребенок: на этот раз аутистичность стала проявляться после тяжелого гриппа: «Он был таким милым, а теперь – сущее наказание!» Двухлетний Джо громко вопит и бормочет, до одури раскачивается на кресле-качалке, мать едва удерживает его. Наблюдая его буйную энергичность, я думал о том, в каком диком мире фантазий живет сознание этого одичавшего мальчика! Такой ребенок, ощущая себя как бы в западне в этом мире насилия, даже не может помыслить, что его поведение выглядит странно. Он глядит в пространство и, кажется, не замечает нашего присутствия. Отец подтверждает эту догадку: «Он вообще теперь не выныривает поделиться своими переживаниями».

Мать подхватывает нить разговора: «Пока он не разболелся тем жутким гриппом месяцев семь назад, он с удовольствием сидел и разговаривал с нами, уже говорил предложения из четырех-пяти слов. А после болезни вот делается всё больше и больше как бы не здесь». Маме приходится трясти его за плечи, чтобы немножко «собрать», иначе остекленевший взор его широко раскрытых блестящих глаз теряется в пустоте. Когда ему удается немножко собраться, он действует чуть более в соответствии с внешней реальностью, хотя это движения гиперактивного ребенка, расшвыривающего по полу игрушки и книги.

Ритуальное/Гипернастойчивое поведение

Очень распространенной чертой аутизма является ритуалистическое поведение. Страмониум приходит к нему по различным причинам. Наиболее часто это способ смягчить страхи, уменьшить тревожность, а также контролировать себя. Если прервать в этом ребенка, он пугается и теряет самообладание. В конце концов, люди часто избирают в качестве стратегии борьбы со своими страхами чрезмерный контроль над всем, а доведенный до крайностей контроль естественно приводит к замкнутости и ритуалистическому поведению.

«Как только Шурочка оказывается в какой-либо ситуации, которая ее напрягает, она поступает всегда одинаково: залезает ко мне на колени и требует, чтобы я обняла ее. Затем я должна положить правую руку на левую (обыкновенно мне свойственно держать левую поверх правой). Если я не делаю этого, она начинает страшно кричать и колотит меня. Как только наш обряд совершен, она чувствует себя в безопасности и просто велит: «пусти!» Я ей больше не нужна. Как будто бы в объятии не было никакого контакта, а может быть ее чувства длятся не долее, чем те секунды, которые ей необходимы, чтобы оправиться от страха».

Вторая причина – полутрансовое состояние. Такое дитя ходит как бы без сознания, кажется, что оно не включено в жизнь. В таком состоянии невключенности, оно не может ни думать, ни следовать чувству, а вынуждено повторять как обряд одно и то же действие снова и снова.   

Третья причина ритуалистического поведения – желание контролировать других и/или внушать страх. Как писал Макиавелли в свое время: «Поскольку любовь и страх едва ли могут ужиться, то если уж выбирать между ними, гораздо надежнее, чтобы тебя боялись, нежели чтоб любили» (Niccolo Machiavelli. «The Prince»: "Since love and fear can hardly exist together, if we must choose between them, it is far safer to be feared than loved"). Такой ребенок, как и дитя-Ликоподиум, прибегает к ритуалам, чтобы взять контроль в свои руки. Если всё не идёт как он хочет, он буянит, делаясь совершенно неуправляемым.  

Итак, даже в сфере ритуальности можно увидеть обе стороны Страмониума. Тут действует и та его часть, что тянется к жизни и нуждается в обрядах для смягчения страхов и самозащиты; но может включиться и его тёмная сторона, используя ритуальное неистовство, чтобы запугать других и угрозами держать их под контролем.

Многофункциональность ритуала для Страмониума видна в Андрюшиной истории. У мальчика были средней тяжести задержки физического развития, сравнимые с последствиями легкой формы церебрального паралича, после крайне травматичного процесса рождения. Из-за этого он рос отдельно от сверстников, что в свою очередь порождало отставание в эмоциональном развитии. Начали развиваться страхи – колдунов, собак, любого не сразу понятного звука. По мере нарастания страхов Андрюша проявил доселе сокрытую часть своей индивидуальности: стал упрямым, боролся с родителями и словесно, и физически. С усилением страхов и агрессивности, развились навязчивые идеи и ритуальное поведение в одежде, приеме пищи, расположении игрушек и вещей в комнате.  Если что-то шло не как он ожидал (то есть не по заведенному им раз и навсегда порядку), он сперва сильно пугался, а затем автоматически переключался на яростное неистовство. Опять перед нами последовательность: приверженность ритуалам – страх (что он не исполнен) – неистовство – ритуал (чтобы противопоставить его страху).

Гиперупрямство можно заметить и в пищевых привычках Страмониума. Мама описывает повадки своего сына: «Я уж привыкла, что когда я даю Стасику то, что он хотел попить, он часто швыряет чашку на пол и буянит. Иногда нужно минут двадцать, чтобы выяснить, что он, оказывается, и правда хотел пить, но ни в коем случае не из этой чашки. Он сделался таким ранимым, чуть что – срывается. Мне приходится каждый раз определенным образом готовить для него, чтобы мы могли хоть как-то спокойно посидеть за столом. Он не переносит смешанных блюд! Если разные блюда на тарелке соприкасаются, или если они были смешаны еще в кастрюле, он начинает ёрзать на стуле и если мы не подхватим это со стола в тот же момент – он швырнёт тарелку на пол. Он взбесится, если я, например, скажу ему: «Счастливо, сынок!» - когда он ожидал «Пока, детонька!»   Ещё когда ему было пять, я удивлялась, как он ходит по лестнице вверх-вниз, вверх-вниз: ему важно было суметь пройти «правильно», то есть так, чтобы ноги попадали в точности в те места, куда уже ступали».

И другая мама описывает похожие недоумения: «Алан стал уж очень скрупулёзен в каких-то самых обычных вещах. Я видела, как он бежал в школе вниз по лестнице, вдруг остановился, расплакался, закричал: «Ой, неправильно!», повернулся и стал подниматься след в след как бежал, а затем стал спускаться снова, добавляя какие-то шаги, которые он пропустил; и так несколько раз. Когда я везу его домой, он требует, чтобы я говорила: «Да» на одни и те же вопросы, которые он задаёт в одних и тех же местах неизменно. Каждый раз, как мы едем домой, каждый день, я обязана это проделывать. Он также принялся внимательно следить, как я что-то делаю, и стоит ему пропустить что-то или не понять, он вопит и орет, и мы должны сделать вместе все с самого начала».

А вот другая форма ритуального поведения: «Роберто рано проявил склонность к упрямым навязчивым идеям, но возраст пяти лет был переломным моментом его интересов. Его увлекало то одно, то другое. Однажды это были ружья и сабли. Он вырезал из картона ножи и маузеры и прятал их повсюду. Он постоянно только о них и говорил, их рисовал, вырезал из журналов, а в музеях проводил всё время перед экспонатами оружия. Когда с ним знакомятся, знаете, сперва людям кажется, ух ты, какой увлеченный ребенок, клёво, но очень быстро становится заметно, что он просто полностью одержим своим увлечением, и делается скучно или неловко».

Кроме описанных нами явных аутичных черт, таких как младенец с полным отсутствием контакта глаз, например, существуют и не столь откровенные связанные с аутистичностью особенности вполне ритуалистического свойства. «Марго обожает ароматы и цвета. Она сделалась до одури разборчива ко всему, с чем собирается поиграть или что намерена съесть. Всё, что она берет в руки, должно прежде всего как-то правильно для нее пахнуть. Нам не понять, как это, понимаете, ну, как она выбирает. Но она непременно нюхает игрушку, прежде чем решить, будет ли она с ней играть. Любую пластмассовую игрушку, представьте!»

Некоторые дети кажутся поспокойнее. Бывает, такой ребенок не лишен и здорового чувства красоты, только играет всегда сам по себе в некоем собственном мире. «Мэри предпочитает игрушки ярких цветов, обожает нюхать цветы и игрушки. У нее богатое воображение. Но всё, с чем она играет, даже «Лего», неизменно становится парусниками». Любопытная деталь: выяснилось, что ее мама однажды была парализована ужасом, застигнутая штормом в море на яхте.

Другая мама, после дачи ребенку лекарства, рассказывала: «Я вижу, как Сью вылезает из своей ракушки. Она чему-то научается, уже не так всего боится, и стала замечать других детей, чего не делала уже уйму времени. Ей опять нравится играть с нами (семьей) и даже с детьми в садике».

Привередливость, брезгливость

В добавок есть такие дети, чья склонность вести себя аутично или ритуалистично можно заметить через их аккуратность. Зацикленность на чистоплотности не вполне описана для этого лекарства, но очень даже распространена среди определенной категории детей и взрослых Страмониумов. Ее можно заметить уже в годик, когда дитя не терпит липких пальцев и требует, чтобы их вытерли после еды. Или же – когда двухлетний карапуз подбирает за собой разбросанные по полу вещи; или, когда подросток наводит порядок в комнате без напоминаний, то и дело переставляет мебель и чрезвычайно требователен к опрятности своего наряда.

Важно, как подчеркнуть это качество, поскольку оно не очень описано для Страмониума, так и дифференцировать его от такого же в других лекарствах. Страмониуму важна нечистота сама по себе, а скорее ее значение на фоне всего остального. Когда ребенок живет в чудовищном, мрачном, нелепом мире, ничего удивительного нет в том, что он хочет компенсировать это предельной аккуратностью. Это просто попытка уравновесить свой мир, которая становится проблемой, доведенная до крайности. С другой стороны, одержимость чистоплотностью может подпитываться склонностью к ритуалам. Можно сказать, такие дети не столько нацелены на чистоплотность, сколько их тревожная одержимая скованность заставляет их упрямо стремиться к точности и порядку. Они хотят, чтобы всё было либо белым, либо чёрным. В таких случаях ребенок может развить такую же скрупулезность в мелочах, какая больше свойственна взрослым. Итак, этому сегменту свойственна ригидность, замкнутость и неизменность, в какие бы формы сие ни облекалось.

Глубокий Аутизм

Вполне описаны несколько разновидностей аутизма. Гомеопату на приеме чаще встречаются две: всеохватывающая задержка развития (или глубокий аутизм) и синдром Ландау-Клеффнера.

Жизнь ребенка-Страмониума с глубокой задержкой развития могла в начале ничем не отличаться от жизни обыкновенных детей. Хотя могли возникать подозрения в глухоте, связанные с тем, что такие дети очень склонны к повторяющимся отитам и часто подвергаются лечению антибиотиками и при помощи дренажных трубок. Также может наблюдаться склонность к внезапно появляющемуся сильному страху темноты, замкнутого пространства и ужас перед купанием – при том, что во всем остальном ребенок по большей части еще остаётся довольным, радостным и нежным. Часто родители рассказывают, как он будит их воплями среди ночи и им приходится укачивать его, чтобы стихла боль и ушел страх. К двум—двум с половиной годам такие дети могут не разговаривать и иметь сенсорно-моторное развитие годовалого ребенка, а в три года могут не поддаваться обучению ходить на горшок. Они странно обходятся с осязанием, то стараясь ничего не касаться пальцами, то с удовольствием играя в песке и возясь с пеной для бритья. Такие дети могут не соответствовать полной картине Страмониума – яростное неистовство может отсутствовать – однако в остальном нам следует распознать лекарство. Так, обратим внимание на постепенное развитие болезни: инфекции, из-за которых ребенок познаёт боль и начинает её бояться, воспаления и сверхреагирование, ведущее к замкнутости и страху; инфекции, приводящие к искаженным восприятиям, которые в свою очередь порождают неразделяемый другими ужас, что запускает процесс всё большего ухода в себя и агрессивности к окружающим.

Такой ребенок будет расхаживать по вашему кабинету туда-сюда, перебирать один предмет за другим – но без той неугомонной энергии, которая свойственна другим детям с аутизмом. Я считаю неугомонность важным ключом здесь, указывающим на какое-то другое лекарство, потому что Страмониуму-аутисту как раз не свойственна гиперактивность! От него будет скорее острое впечатление ребенка, глубоко погруженного куда-то в свой собственный мир – мир, полный удержанного от выхода на свободу неистовства. Если же вы ощущаете в присутствии ребенка вихрь энергии, жаждущей вырваться наружу, лучше подумайте о нескольких других препаратах, таких как Veratrum album, Tarentula hispanica или Lachesis.

Интереснейший подтип аутизма, который мне доводилось встречать, - синдром Ландау-Клеффнера. Обычно он начинается около трех лет, но может и позже, вплоть до шести, воздействуя на детей, которые вначале были совершенно нормальны и даже выше среднего уровня умственного развития, и вдруг ни с того ни с сего начинают терять способность распознавать речь и общаться. Ребенок осознаёт внезапное повреждение своих коммуникативных навыков, но ничего не может поделать. Часто наблюдаются изменения в ЭЭГ в области височных долей, иногда могут быть судороги. Те дети, у которых сохраняется способность к общению, часто будут общаться отрывистой, натужной, телеграфной манере (т.н. «скандированная речь»). Разные дети обходятся с такой переменой в себе по-разному. Некоторые могут понимать свою проблему и компенсировать трудность речи хорошими навыками письма или общением знаками. Большею частью это дети выше среднего уровня умственного развития, показывающие высокие результаты в IQ-тестировании.

А других снижение речевых способностей может привести к измененным восприятиям и, как следствие, к резкому изменению поведения. Некоторые из них, чтобы как-то ободрить себя, развивают ритуалистическое поведение.  Именно такие дети могут получить пользу от Страмониума. Они могут непредсказуемо впадать в ярость и, подобно Hyoscyamus, ни с того ни с сего приниматься крушить предметы и даже выражать желание убить. У них также могут быть ночные страхи с судорогами. Иногда они впадают в перфекционизм, выкидывая приступы яростного гнева всякий раз, как родители не говорят или не делают в точности то, чего они пожелали. В добавок такие дети могут становиться гиперактивными. Здесь можно размышлять о многих лекарствах, однако Страмониум – на одном из первых мест.

По мере того, как нарастает неспособность ребенка к пониманию вербального мира, он всё больше расстраивается по поводу потери власти над сознанием и погружается в изоляцию и страхи о происходящем. И вновь, в этих сильно нарушенных детях, мы видим ту же последовательность: неспособность к речи некоторым образом ведет к измененным восприятиям и через это к разочарованиям, страхам и сворачиванию психики внутрь себя в избегании этого мира, и наконец – к полной картине Страмониума: царство бессознательного, превращающего дитя в исчадье ада.

Что мне всегда казалось особенно интересным в синдроме Ландау-Клеффнера, так это как ребенок со средним или даже выше среднего языковым развитием внезапно лишается этой своей части, и при этом всё же сохраняет разумность. Меня всегда завораживало, как эти дети впоследствии описывают процесс потери речи и – обретения ее вновь. В нашем промежуточном мире, они стоят как бы между нами и аутичными детьми, которые не общаются вовсе. Это напоминает состояние, описанное в части, посвященной ночным кошмарам в разделе Сон, - состояние, в котором дитя попадает в ловушку между вполне бодрствующим сознанием и сознанием, погруженным в сон.

Война, бушующая в Страмониуме, порождает сироту: одинокий, вброшенный в пучину стихий, он не в силах вынести противоборство сил внутри себя. Он входит в битву уже перепуганный. А битва длится – и запускаются поведенческие нарушения. Одним из таких нарушений является аутизм.

Часто, после того, как Страмониум начал действовать, ребенок вновь произносит первые слова, а вскоре – и короткие предложения. Это настоящее чудо! Бывает, что дети фантастически выправляются за очень небольшой период времени, заново вернувшись в общение и даже вырастая эмоционально. Другие – только немного продвигаются в сторону контактирования. Они начинают получше понимать, чего от них ждут, но продолжают отставать. Если раньше они отставали в развитии на три года, то теперь на два, но всё же отстают.

К сожалению, нельзя предсказать, насколько решительным будет улучшение после дачи лекарства. Когда-то я полагал, что чем тяжелее исходное состояние, тем менее вероятно достижение яркого результата. Но я был переубежден разными чудесами. С другой стороны, бывали пациенты со сравнительно небольшими нарушениями, и, хотя в целом результаты радовали, я всё же не был вполне доволен: я бы ждал большего! Ведь иногда Страмониум творит прямо-таки чудеса.